это означает народ, ну народный дом, дом терпимости. Нет, не надо, публичный дом. И одновременно говорят – публичная библиотека. Получается два одинаковых понятия. Туда пошел, взял книжку, а сюда пошел, что сделал? Здесь тоже почитал книжку, но в кровати с падшей женщиной. И это тоже все является публичным.
То есть очень много хороших русских слов, но их испохабили, их запретили, их закрыли. И задача «круглого стола» – определить, возвращаем ли мы их в наш обиход, в нашу нормальную русскую речь, в наш самый богатый в мире язык. Если нет, тогда кто должен запретить их? Какой нормативный документ? Должен быть перечень слов, допустим, закон о русском языке, дайте перечень 10 слов, которые нежелательно никому ни на каком уровне употреблять. Да и граждане дома, в быту не будут употреблять, дети не будут слышать. Но запретить язык – это сложно. Любой запрет вызывает только интерес и желание именно употреблять такие слова.
Швейцар. Что такое швейцар? Швейцар стоит при входе в ресторан, в какое-то заведение. В свое время, когда Россия была богатой, а Швейцария была бедной, и так было много веков. Швейцарцы только воевали, это были европейские войны, не было работы. Они пришли в Москву, в Петербург, им сказали: «Вот, становись на дверях, вышибалой будь». И осталось слово швейцар. А у нас швейцар это тот, кто подает пальто, номерочки. То есть, все это мы исказили. Швейцар – это понятие гражданин Швейцарии. Он приехал сюда на заработки, потому что здесь он мог иметь работу, там они голодали. Поэтому все это как бы влезло в наш язык, трансформировалось и не всегда имеет правильные последствия.
Вот давайте сейчас перейдем к обсуждению. У нас нет ограничения по времени. Единственное, кто захочет выйти, русское слово «по нужде» или покурить, то выходить в перерывах между ораторами, т. е. выступающими, говорящими. Один меняет другого, в это время выйдите. Тоже самое зайти, чтобы не было неуважения к выступающему. И тогда мы будем говорить по-русски, не будет слов спикер, не будет слова «парламент».
По-русски что такое «парламент»? Говорильня. Иногда журналисты говорят, вот там они болтают и болтают, говорильню устроили. Так правильно. В переводе с французского «парламент» означает как раз «говорильня». Что делают депутаты? Они говорят. Или по-русски придумали, думают. Думают и говорят. Государственная Дума – там, где депутаты, подумав, говорят или после выступления говорят. Наконец, слово «депутат». Мне понравилось в Сербии красивое слово «посланник», т. е. народ послал своего представителя в орган власти, послал в хорошем смысле, направил туда, представляет народ там. Нет, взяли французское «депюте», в переводе на русских язык – посланный, направленный. То же самое. Нет, по-русски не будем. Посланник не будем, избранник не будем. Будем по-французски – депутат.
Это все, конечно, мешает, когда «регламент», «депутат», «спикер», и народ не понимает, где депутат, где регламент, где спикер. Все, так сказать, чужие слова. Бюджет. Что такое бюджет? Доходы, расходы. Нет, не надо, иначе поймут. Скажут, где доходы, где расходы. А вот бюджет, они приняли бюджет, что-то такое страшное, какой-то бюджет. Или там, мы занимались, как называлось после дефолта, секвестр. И народ не понимает. Депутаты занялись секвестированием бюджета. Операцию какую-то проводят. Или по-русски – урезанием доходов страны. Все поймут. Все, значит будем жить бедно. Народ не понимает, думает, что вот что-то выдумают, они великие сидят в Москве, и будет секвестр, значит будем жить лучше. Урезание, сокращаем доходную часть. Вы будете жить хуже, будем вам платить меньше. Нет, по-английски, по-французски, по-немецки, чтобы никто не понял.
Я слишком, может быть, злоупотребил временем, но я сделал это для того, чтобы вы не стеснялись и чтобы взяли объемно, и язык в быту, и в политике, и в общественной жизни, в экономике, военные понятия, все, что есть. И я понимаю смысл нашего «круглого стола» так: или мы восстанавливаем русский язык, или загоняем его дальше в подполье, и народ будет говорить на русском языке, а наша славная интеллигенция на англо-немецко-французском, испорченном нижегородском, петербургском диалекте. У нас диалект ставропольский был, днепропетровский, уральский, теперь петербургский. Нельзя было по-русски назвать Петроград. Нет, Санкт-Петербург. О, это звучит. Назови город Петра. Нет, обязательно Санкт-Петербург. Или Екатеринодар, Екатеринославль. То есть очень много трудных слов. Имя Катя по-русски, Катяград. Нет, Екатериноград. Неужели чисто по-русски назвать нельзя.
Поэтому сегодня – исторический момент. Никогда о русском языке так многопланово не говорили, ни 100 лет назад, ни 200 лет назад, ни с 1991 года. Потому что боятся слова «русский», боятся слова «язык». Потому что, если перевести на русский язык все те слова, которые не употреблялись с 1917 года, а может быть, даже за 200 лет, народ поймет, что это не была Великая Октябрьская социалистическая революция, это был мятеж против законного правительства России. Никто не скажет: «Я поддерживаю мятеж». Но, «я участник Великой Октябрьской революции». Ты чего участник? Мятежа. Что вы сделали? Расстреляли свое правительство, генералов, интеллигенцию. Ты чем хвалишься, дедушка? Ты мятежник, ты забастовщик, ты разрушитель. Нет, «я участник Великой Октябрьской революции, я жил в эпоху реформ». В какую эпоху? Ты жил во времена разврата, разгона, разлада, расчленения твоей страны. «Я жил в эпоху реформ». А слово «реформа» не понимает. И «эпоха» ему надо. Русское слово «времена» ему не очень подходит, нужно обязательно все назвать по-другому.
Поэтому я желаю, чтобы «круглый стол» сегодня был откровенным. Я постарался сам употребить те самые слова, которые до сих пор стесняются употреблять. Хотя даже русские цари их употребляли и народ их употреблял и будет употреблять, это история России, это войны и тюрьмы. Мы через это прошли, поэтому у нас язык, естественно, отражает нашу с вами собственную историю. Приглашаю всех к открытой дискуссии. И чтобы это могло быть нашим вкладом в развитие нашей с вами культуры.
Поднять мировую роль русского языка
(Выступления участников «круглого стола»)
Владимир Нерознак, профессор, заведующий кафедрой теории словесности Московского государственного лингвистического университета:
Уважаемые устроители «круглого стола»! Уважаемые участники этого «круглого стола». Я хотел бы обратить ваше внимание на первую часть темы «круглого стола». Уважаемый Владимир Вольфович говорил больше о второй: о ненормативной и о иноязычной лексике.
Но я бы хотел вернуться непосредственно к закону, который, кстати, назван не о русском языке, а о государственном языке Российской Федерации. И я призываю к точности всех, кто об этом будет говорить.
Но я хотел бы начать с одной цитаты, которую
